На этот раз он говорил лучше, чем в Эренранге, проще и в то же время тоньше и умнее: как и все мы, он учится по ходу времени.
Его выступление часто прерывалось выкриками членов главенствующей фракции, требовавшими, чтобы Президент остановил этого сумасшедшего, вышвырнул его и прекратил заниматься этими делами. Сотрапезник Джеменбей был самый шумный, и скорее всего, самый непосредственный.
— Вы же не собираетесь заглатывать этот шурум-бурум? — кричал он, обращаясь к Обсле, сидящему наискосок от него. То и дело возникающий на ленте шум мешал проследить, как Обсле ответил ему. Восстанавливаю приблизительно:
Алшел (председатель): Мы, Посланец, сочли эту информацию и предложения, выдвинутые мистерами Обсле, Слоси, Джегеем и другими очень интересными — и более того. Тем не менее, только ее одной нам не хватает (смех). Так как у Короля Кархида находится ваш… ваш транспорт, на котором вы прибыли, и он под замком, так что мы не имеем возможности взглянуть на него, возможно ли, чтобы вы попросили спуститься ваш… Межзвездный Корабль? Когда вы могли бы вызвать его?
Ай: Межзвездный Корабль — это вы хорошо назвали его, сир.
Алшел: Вот как? А как вы называете его?
Ай: Ну, с технической точки зрения, это обитаемое межзвездное Сетианское устройство НАФАЛ-20.
Голос: А вы уверены, что это не Сани Святого Петхета? (хохот).
Алшел: Прошу вас. Да. Итак, если бы вы могли вызвать этот корабль сюда, на почву, — на твердую почву, можно утверждать, — чтобы мы могли, так сказать, иметь надежное доказательство…
Голос: Доказательство, что есть у рыбы потроха!
Ай: Я очень хочу доставить этот корабль сюда, мистер Алшел, как доказательство и свидетельство нашего взаимного доверия и доброй воли. Я жду лишь предварительного публичного оповещения об этом событии.
Кахаросил: Разве вы не видите, Сотрапезники, в чем тут дело? Это не просто глупая шутка. Это, по сути, публичное издевательство над нашим доверием, нашей откровенностью, нашей предельной глупостью, которое с предельной наглостью творит лицо, стоящее сегодня перед нами. Вы знаете, что он явился из Кархида. Вы знаете, что он кархидский агент. Вы знаете, что в сексуальном плане он отличается от типа, привычного для Кархида, что является результатом влияния Темного Культа и, продолжая оставаться таким, он даже иногда принимал участие в оргиях Предсказателей. И тем не менее, когда он произносит «Я из Внешнего Космоса», некоторые из вас широко открывают глаза, их интеллект тупеет и они верят! Я не мог себе представить, что такое будет возможно… и так далее, и так далее.
Если верить записи, Ай с достоинством противостоял насмешкам и оскорблениям. Обсле говорил, что держал он себя достойно. Я слонялся вокруг Зала в надежде увидеть его, когда он выйдет после собрания Тридцати Трех. У него было мрачное, подавленное выражение на лице. Он сделал все, что мог.
Моя беспомощность невыносима. Я тот, кто закрутил всю эту машину, а теперь не могу контролировать ее ход. Я слонялся по улицам, низко надвинув капюшон плаща, стараясь увидеть Посланца. Во время этой бесцельной бродячей жизни я потерял всю свою власть, все деньги и всех друзей. Какой ты дурак, Терем.
Почему я не могу вырвать у себя сердце и превратить его в нечто полезное?
ДЕНЬ ОДЭПС МЕСЯЦА САСМИ. Передающее устройство, которое Ай, по настоянию Обсле предъявил Тридцати Трем, не заставило их изменить свою точку зрения. Вне всякого сомнения, оно действует именно так, как он говорит, но когда Королевский Математик Шорст сказал всего лишь «Я не понимаю его принципов», то значит, никто из инженеров и математиков Орготы не сможет разобраться в нем и тем самым ничего не будет доказано или опровергнуто. Удивительно, что этот мир является Твердыней Хандарры, но, увы, мы должны снова и снова прокладывать тропы в свежем снегу, доказывая и опровергая, спрашивая и отвечая.
Еще раз я указал Обсле на возможность использовать, радио Ая, чтобы связаться с кораблем, разбудить людей на борту и попросить их связаться с Сотрапезниками через установку в Зале Тридцати Трех. На этот раз у Обсле были причины не делать этого.
— Послушайте, Эстравен, мой дорогой, вы же знаете, что Сарф держит в руках все наши передатчики. Я, даже я, не имею представления, кто из людей на Коммуникациях работает на Сарф; скорее всего, большинство из них, потому что я знаю как установленный факт, что все передатчики и приемники на всех уровнях обслуживаются только ими. Они могут и захотят исказить и фальсифицировать любое полученное нами послание, если даже оно и дойдет до нас! Можете ли вы себе представить сцену, которая разыграется в Зале? Мы жертвы «Внешнего Космоса», жертвы своего собственного обмана, затаив дыхание, слушаем треск статического поля — и больше ничего: ни ответа, ни Послания.
— И неужели у вас нет средств купить верного техника или перекупить кого-то из них? — спросил я, но все было без толку. Он боялся за свой собственный престиж. У него изменилось даже отношение ко мне. Если сегодня вечером он отзовет свое приглашение Посланцу, дела пойдут совсем плохо.
ДЕНЬ ОДАРХАД МЕСЯЦА САСМИ. Он отозвал приглашение.
Этим утром я зашел навестить Посланца, придерживаясь принятых в Орготе обычаев. Я решил не заходить в дом Шуссгиса, в обслуге которого должно быть было полно агентов Сарфа, а встретить его на улице, как бы случайно попасться ему навстречу: «Мистер Ай, не уделите ли мне несколько минут?»
Удивленно оглянувшись, он узнал меня и встревожился. Через несколько секунд он нарушил молчание:
— В чем дело, мистер Харт? Вы же знаете, что я не могу полагаться на ваши слова… после Эренранга…
Это было откровенно, если не оскорбительно; впрочем, и оскорбительно было тоже: он знал, что я хочу всего лишь дать ему совет, а не просить что-то у него, что я обращаюсь к нему отнюдь не ради своей гордости.
— Здесь Мишнор, а не Эренранг, — сказал я, — но опасность, которой вы подвергаетесь, носит такой же характер. Если вы не хотите убеждать Обсле или Джегея дать вам возможность установить радиоконтакт с вашим кораблем, чтобы не подвергать опасности людей, находящихся на его борту, что подтвердило бы ваши заявления, тогда, я думаю, вы должны пустить в ход ваше собственное устройство, ваш ансибл и незамедлительно вызвать сюда ваш корабль. Связанный с этим риск куда меньше того, которому вы сейчас здесь в одиночестве подвергаетесь.
— Споры Сотрапезников относительно моих предложений пока держат в тайне. Откуда вы знаете о моих «заявлениях», мистер Харт?
— Потому что я сделал делом своей жизни знание…
— Но здесь это уже не ваше дело, сэр. Оно касается только Сотрапезников Оргорейна.
— Говорю вам, что вашей жизни угрожает опасность, мистер Ай, — сказал я, на что он ничего не ответил, и я расстался с ним.
Я должен был бы поговорить с ним несколько дней назад. Слишком поздно. Страх в одно и то же время разрушил и его миссию и мои надежды. Я говорю не о страхе перед неземным существом и не о том, что царит здесь. Здесь, в Орготе, не хватает ни ума, ни воображения бояться того, что в самом деле является странным и чуждым. Они даже не понимают этого. Они смотрят на человека, пришедшего из других миров — и что они видят? Кархидского шпиона, извращенца, агента — ту же мелкую личность, как и они сами.
Если он как можно скорее не свяжется с кораблем, будет слишком поздно, может быть, уже поздно.
Эта ошибка лежит на мне. Я все делал неправильно.
12. О ВРЕМЕНИ И О ТЬМЕ
Из «Сказаний Первосвященника Тухулума», книги Иомешских преданий, составленной в Северном Оргорейне 900 лет назад.
Меше — это Центр Времени. Тот момент в его жизни, когда он увидел все сущее, пал на рубеж тридцати лет, что он прожил на земле, и после этого он прожил еще тридцать лет, так что Прозрение пришлось на середину его существования. И годы, предшествовавшие Прозрению, были столь же длинны, как и время после Прозрения, так что оно стало Центром Времени. И здесь, в Центре, нет времени, которое прошло, и нет времени, которое идет. Нет ни прошлого, ни будущего. Есть только сущее. И это все.