4. ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ

Восточно-Кархидская история, как она была рассказана у Очага Горинхеринга Тобордом Чорхавой и записана Д.А., 93/1492.

Лорд Берости рем ир Ипе пришел в Крепость Тангеринг и предложил сорок бериллов и половину урожая своего фруктового сада как плату за Предсказание, и плата была принята. Он изложил свой вопрос Ткачу Одрену, и вопрос был таков: «В какой день я умру?»

Предсказатели собрались и все вместе ушли в темноту. Когда ей пришел конец, Одрен дал ответ: «Ты умрешь в Одстрет» (19-й день любого месяца).

— Какого месяца? Через сколько лет? — закричал Берости, но договор был завершен, и ответа не последовало. Берости вбежал в круг и, схватив Ткача Одрена за горло, стал кричать, тряся его, что, если он не получит ответа на свой вопрос, он сломает Одрену шею. Остальные, собравшись вокруг, сдержали его, хотя он был сильным человеком. Он рвался из их рук и кричал: «Дайте мне ответ!»

Одрен сказал:

— Он дан, и цена уплачена. Иди.

Разъяренный Берости рем ир Ипе вернулся в Чарут, третий Домен своей семьи, бесплодное место в северном Осноринере, которое стало еще беднее после того, как он уплатил Предсказателям. Он скрылся от всех в укрепленном месте, в самой верхней комнате Башни Очага и, заперевшись там, не выходил ни к врагу, ни к другу, ни на посев, ни на уборку урожая, ни ради кеммера, ни ради набега, ни в этот месяц, ни в следующий, ни в еще следующий, и шесть месяцев прошло, и десять месяцев прошло, а он все сидел затворником в своей комнате, ожидая. Когда приходили Однетерхад и Одстрет (18-й и 19-й день месяца), он не ел никакой пищи, не пил и даже не спал.

Его кеммеринг по любви и обету был Хербор из клана Гегганер. Этот Хербор пришел в месяц Гренде в Крепость Тангеринг и сказал Ткачу:

— Я ищу Предсказания.

— Чем ты можешь заплатить? — спросил Одрен, ибо видел, что человек этот бедно одет и плохо обут, и сани его дряхлы, и все, чем он владел, требовало ремонта.

— Я отдам свою жизнь, — сказал Хербор.

— Разве ты больше ничем не владеешь, милорд? — спросил Одрен, говоря ныне с ним как с высоким и благородным. — Больше ничем, что ты можешь отдать?

— Больше ничем, — сказал Хербор. — Но я не знаю, представляет ли для вас ценность моя жизнь?

— Нет, — сказал Одрен, — для нас не представляет ценности.

И тогда Хербор упал на колени, корчась от стыда и любви, и закричал Одрену:

— Я прошу вас ответить на мой вопрос. Он не для меня!

— Тогда для кого же? — спросил Одрен.

— Для моего лорда и кеммеринга Аше Берости, — сказал человек и заплакал. — Он не знает больше ни любви, ни радости, ни власти с тех пор, как пришел отсюда и принес ответ, который не был ответом: «Он умрет».

— Значит, он умрет. От чего же умирает человек, как не от смерти? — сказал Ткач Одрен.

Но страсть Хербора растрогала его, и наконец он сказал:

— Я буду искать ответ на вопрос, который ты задашь, Хербор, и я запрошу цену. Но подумай — цена должна быть всегда. Вопрошающий платит ту цену, которую он должен заплатить.

И тогда Хербор прижал руки Одрена к своим глазам в знак благодарности, и Предсказатели выступили вперед. Собравшись, они ушли в темноту. Хербор очутился среди них и задал свой вопрос, и вопрос был таков:

«Как долго проживет Аше Берости рем ир Ипе?» Ибо Хербор думал, что ему назовут количество дней или лет, и знание наконец успокоит его истомившееся от любви сердце. И Предсказатели вышли из темноты, и Одрен с болью, снова горя на костре, крикнул:

— Дольше, чем Хербор из Гегганера!

Это был не тот ответ, на который Хербор надеялся, но ответ был ему дан и, затаив в своем сердце терпение, он вернулся домой в Чарут, неся свое знание и оставив за собой снега, падавшие весь месяц Гренде. Он пересек пределы Домена и поднялся на Башню с убежищем, и здесь нашел своего кеммеринга Берости, бледного, с потухшим взглядом, сидящего у камина с подернутыми золой углями; руки его лежали на столе красного камня, а голова была опущена меж плеч.

— Аше, — сказал Хербор, — я был в Крепости Тангеринг и получил ответ от Предсказателей. Я спросил у них, как долго ты проживешь, и ответ был таков:

«Берости проживет дольше, чем Хербор».

Берости медленно поднял голову и взглянул на него, словно все суставы его шеи были покрыты ржавчиной, и сказал:

— Значит, ты спрашивал у них, когда я умру?

— Я спрашивал у них, как долго ты будешь жить?

— Как долго? Ты дурак! Ты задавал вопрос Предсказателям и не спросил у них, когда я умру, в какой день, месяц, год, сколько мне осталось дней — и ты спросил у них как долго? О, ты дурак, ты полный дурак; значит, дольше тебя, так, дольше тебя? — Берости вознес огромный стол из красного камня, словно он был пушинкой, и обрушил его на голову Хербора. Хербор упал, и камень рухнул на него. Берости остановился и застыл, чувствуя, что сходит с ума. Отбросив камень, он увидел, что раздробил Хербору череп. Он поставил каменную крышку стола обратно на место. Он лег рядом с мертвым и обвил его руками, словно они были в кеммере и все было хорошо. В таком положении люди Чарута и нашли их, когда наконец они взломали дверь в Башню. С тех пор Берости никогда не приходил в себя, и его нужно было держать под замком, потому что он вечно рвался идти искать Хербора, который, как он думал, где-то в Домене. Он прожил еще месяц и потом повесился, когда пришел Одстрет, девятнадцатый день месяца Терна.

5. ПРЕКЛОНЕНИЕ ПЕРЕД ЛОМТЕМ

Мой домоправитель, существо весьма говорливое, подробно рассказал, как мне надо двигаться на восток.

— Если человек хочет добраться до Крепостей, ему надо пересечь Каргав. Одолеть горы, через Старый Кархид, к Реру: это древний Королевский город. И вот что я вам скажу — мои приятели по Очагу снаряжают караван через перевал Эскар, и вчера, когда мы сидели за бокалом орша, они сказали мне, что намечают путешествие на день Геттени месяца Осме, потому что весна была теплая и дороги уже очистились до Энгохара, так что грейдеры спокойно пройдут через пару дней. Теперь-то вы не заставите меня пересекать Каргав; Эренранг — это мой город, и тут у меня над головой крыша. Но ведь я Иомешта, из которых вышли девятьсот высокочтимых Защитников Трона и, да будь благословенно Молоко Меше, Иомешта всегда остается Иомештой. Мы считаемся пришельцами, потому что, видите ли, милорд, Меше родился 2202 года назад, но Старый Путь в Хандарру проложен десять тысяч лет назад. И если вы ищете Старый Путь, вам необходимо вернуться в Старые Земли. Я хочу, чтобы вы знали, мистер Ай, я буду держать для вас комнату на острове, когда бы вы не вернулись, но я верю, что вы умный человек, чтобы как можно скорее покинуть Эренранг, потому что всем известно, как Предатель демонстрировал дружество с вами во Дворце. А теперь, когда старый Тибе стал Ухом Короля, трудно сказать, как пойдут дела. Так что, если вы спуститесь в Новый Порт, вы найдете там моих друзей, и если вы скажете им, что это я послал вас…

И так далее. Он был, как я уже говорил, очень разговорчив, и, убедившись, что у меня нет шифтгреттора, пользовался каждым случаем, чтобы дать мне совет, хотя обставлял их бесконечными «если» и «если бы». Он был старшим смотрителем на моем острове, и я думал о нем, как о женщине, так как у него были толстые ягодицы, колыхавшиеся, когда он ходил, мягкое одутловатое лицо и льстивая вкрадчивая манера поведения. Он был любезен со мной, хотя во время моего отсутствия показывал за плату мою комнату любителям острых ощущений: «Взгляните, вот она, комната Таинственного Посланца!» И вид, и манеры у него были столь женственны, что однажды я спросил его, сколько у него детей. Он помрачнел. Он не родил ни одного. А ему бы хотелось иметь четверых. То была одна из тех небольших ошибок, которые я вечно делал. «Культурошок» ничего не значил по сравнению с биологическим шоком, который я испытывал, как существо мужского пола, живущее среди людей, которые пять шестых своего времени были, по сути, гермафродитами.